Можно ли оправдать убийство человека?
Испокон веков убийство считалось одним из самых страшных, вопиющих преступлений, предполагающим самое тяжелое наказание. На Руси убийство расценивалось как смертный грех, преступников исключали из социума.
Бывают ли исключения из этого правила, и можно ли убийство оправдать? Оказывается, в некоторых случаях такое возможно. Об этом свидетельствует не только опыт юридической практики, но и произведения художественной литературы.
В произведении М.А. Шолохова, рассказе «Судьба человека» автор повествует о нелегкой судьбе рядового солдата, Андрея Соколова, испытавшего все тяготы военного времени.
Главному герою многое пришлось пережить и выстрадать: каторжный труд, голод, неудачный побег, ежеминутную угрозу смерти. Он потерял дом, жену с двумя дочерьми и взрослого сына, которого в последний день войны убили немцы. Сам он два года пробыл в плену, испытал нечеловеческие мучения. Выбравшись из плена, он, как миллионы его соотечественников, вынужден был убивать, отвоевывая пядь за пядью просторы родной земли. Вынужденное убийство на войне нельзя назвать преступлением, ибо это защита во имя благополучия своего народа и светлого будущего потомков.
Но однажды в плену Андрею пришлось убить своего соотечественника Крыжнева, угрожающего взводному рассказать фашистам о том, что тот не простой рядовой, а коммунист, мотивируя тем, что «своя рубаха ближе к телу». Можно ли оправдать это убийство? Безусловно, да. В условиях военного времени предателя нельзя помиловать, поскольку это обернется верной смертью для остальных. Таким образом, Андрея невозможно назвать преступником, ведь он действовал, исходя из интересов своей страны и своего народа.
В другом произведении, рассказе В.П. Астафьева «Людочка», автор поведал о трагической судьбе главной героини. Люда возвращалась с работы через парк и была жестоко изнасилована группой преступников. Еще не оправившись от этой травмы, девушке пришлось столкнуться с чередой других потрясений: равнодушием собственной матери, новыми посягательствами со стороны преступной группировки. Не выдержав такой беспросветной жизни, Люда взяла веревку и покончила с собой в том же злополучном парке.
Отчим, в прошлом уголовник и бунтарь, решает отомстить за смерть Людочки. Он убивает главаря преступной шайки. «Настоящего, непридуманного пахана почувствовали парни» - того сильного мужчину, который никогда и не перед кем, даже перед самым грязным конвоем не становился на колени.
Можно ли оправдать такое убийство? С одной стороны, самосуд является преступлением, однозначно. Но, с другой стороны, это был единственный человек, который, пусть и запоздало, но вступился за несчастную девушку. Он действовал с целью восстановить справедливость, из интересов другого человека, поэтому морально нельзя осудить поступок этого мужчины, поставив его в один ряд с преступлением шайки этих малолетних бандитов.
Таким образом, на вопрос, можно ли оправдать убийство человека, можно дать положительный ответ. Преступления, совершенные вынужденно, с целью самозащиты или защиты других людей, следует рассматривать в индивидуальном порядке, учитывая при этом все обстоятельства.