«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» - краткое содержание (пересказ)
В палатах Московского Кремля задаёт пир царь Иван Васильевич (Грозный). Позади него стоят стольники, напротив — князья да знатные бояре. По правую и левую руку охраняют его опричники.
Государь пребывает в превосходном настроении, и обычную трапезу решил он обернуть в весёлое пиршество. Начиная его, Иван Васильевич приказал стольникам угостить из царского золотого ковша иноземным вином своих опричников. Все вкусили вина, славя царя. А один из них, Кирибеевич, не притронулся к золотому ковшу, не омочил усов. Похоже, ему было не до того, очи тёмные он долу опустил, голову повесил, томила его какая-то дума. Но со стороны казалось дерзостью его пренебрежение царским угощением.
Царь брови насупил и взглянул ястребом на молодого опричника, но тот и не взглянул на государя. Стукнул царь своим посохом, пол дубовый пробив, но молодой боец и не вздрогнул. Обратился тогда к нему Иван Васильевич с гневной речью. Упрекнул он его, что неприлично Кирибеевичу, из рода Скуратовых, царской радости гнушаться.
Кирибеевич поклонился Ивану Васильвичу в пояс, винясь и оправдываясь жаром в сердце и думой чёрной, что не залить вином. Государь поинтересовался, о чём это можно кручиниться царскому любимцу, у которого всё есть. Или побил его какой-нибудь сын купеческий? Кирибеевич заносчиво отвечает, что такой ещё не родился.
Вся кручина молодца в том, что не смотрит на него раскрасавица купеческая дочь Алёна Дмитревна. И потому свет ему не мил, опостылело всё, рад Кирибеевич голову сложить на казацкой службе. Иван Васильевич смеётся, не видя больших препятствий в устранении такой беды своего слуги. Даёт он ему драгоценности для Алёны Дмитревны, да советует прежде сваху найти смышлёную. Будет люб — справит свадебку, а не будет — ничего не поделаешь. Слукавил перед царём Кирибеевич, утаил, что Алёна Дмитревна венчанная супруга купца Калашникова. Очевидно, для него важно было заручиться поддержкой царя, а в остальном для опричника закон не писан.
У купца Степана Парамоновича Калашникова дела обычно хорошо идут, но этот день был неудачным: никак не шла торговля. Подзывал он гостей учтивой речью, выставлял товары шёлковые, но все идут мимо его лавки. Так день и прошёл, уже закончилась вечерня, за Кремлём заря алеет, никого не осталось в гостином дворе. Навесил замок Степан Парамонович на свою лавку, посадил пса на цепь и отправился домой к любимой жене.
Входит купец в свой просторный дом — и здесь сегодня всё не так. Дорогая хозяйка не встречает его, и стол дубовый, как обычно, не накрыт, а свеча перед иконой уже едва мерцает. В недоумении Калашников вопрошает работницу, где может быть в такое позднее время Алёна Дмитревна, и что детки его: спят ли? И узнал купец, что Алёна Дмитревна — небывалое дело! — до сей поры с вечерней не вернулась, а детки плачем заходятся.
Встревожился муж не на шутку. Встал он у окна, вглядывается в темноту, где снег сыплет. Наконец, услышал купец стук двери и шаги поспешные. Оглянулся Степан Парамонович и оторопел: перед ним жена с непокрытой головой, косы расплелись, засыпаны снегом, сама бледная, а глаза, как у безумной. И что-то невнятное она шептала.
Разгневанный купец приступил к жене с допросом. Где она шаталась, отчего такой вид непотребный? Не с сынками ли боярскими пировала? Не для того он с ней обручался пред иконами. Пригрозил Калашников супруге, что запрёт её под замок, чтоб не порочила его имя. Алёна Дмитревна, безутешно заплакав, упала перед мужем на колени: страшнее смерти для неё его немилость.
Запятнал её честь царский слуга Кирибеевич. Среди улицы шла она одна, он набросилсяс поцелуями, стал уговаривать, домогаться любви, обещал одарить по-царски. Соседи всё это наблюдали и насмехались. Вырвалась она из рук его, а покров с её головы в руках охальника остался. Алёна Дмитревна просит мужа не дать её на поругание. Некому больше за неё заступиться.
Призвал Степан Парамонович своих младших братьев и сказал им, что будет завтра биться в кулачном бою за честь семьи с Кирибеевичем. Если он будет побит, то им, братьям, велит выходить биться за правду. Братья не прекословили, ведь Степан им как второй отец, и обещали не выдать родного.
На берегу Москвы-реки поутру начался кулачный бой, приехал посмотреть на забаву молодецкую сам царь, а с ним — сопровождающие, среди которых и Кирибеевич. По распоряжению царя, обнесли цепью место для боя. А потом бросили клич добрым молодцам выходить на битву, потешить царя-батюшку.
И выходит удалец-молодец Кирибеевич, он уверен в себе. Трижды вызывали бойца на поединок, опричник посмеивался над нерешительностью противников, но вдруг из толпы выходит Степан Парамонович. Смотрит он неотрывно на опричника, а тот слегка удивлён, и не воспринимает противника всерьёз, видит в нём неопытного бойца. Кирибеевич шутливо спрашивает, каково имя доброго молодца, чтобы знать, по кому панихиду заказывать. Конечно, он не собирается драться до смертельного исхода, не нужно это царю.
Купец и ответил опричнику, что он Степан Калашников, который жил по закону Божьему, не бесчестил чужих жён. И добавил, что правду Кирибеевич сказал: по одному из них будут тризну справлять. Дошло до Кирибеевича, что это муж Алёны Дмитревны, и пришёл он в смятение до озноба, изменился в лице, ушла из глаз бойкость.
Сошлись противники. Первый удар нанёс опричник так, что в груди Калашникова треснуло, а из-под креста погнутого кровь пошла. Устоял Калашников, а потом, собравшись с силой, ударом в висок сбил с ног ненавистного Кирибеевича. Тот и упал бездыханным. Иван Васильевич, видя смерть любимого слуги, разгневался, приказал привести к нему купца. Царь спросил Калашникова, намеренно или невольно убил он верного его опричника, а если намеренно, то за что. Степан Парамонович на первый вопрос дал честный ответ, а на второй оказался отвечать.
Иван Грозный приказал казнить купца Калашникова, но пообещал исполнить просьбу Степана Парамоновича — позаботиться о его семье и братьях. И царь пожаловал Алёну Дмитриевну с детьми из казны, а братьям оказал невиданную милость — торговать без всякой пошлины.
Казнили купца на плахе, похоронили за рекой Москвой в чистом поле. Проходя мимо его могилы, старики крестятся, молодцы расправляют плечи, девицы грустят, а гусляры песню поют.