13.2. «Я слушал, смотрел на нее и думал: «Хорошо так надеяться! Хорошо жить с сердцем, полным ожидания великой радости в будущем!» (по тексту М. Горького)
В приведенном отрывке автор искренне восхищается силой воли старухи Уми, ее способностью надеяться на лучшее. Рассказчик, в отличие от других людей, составляющих окружение женщины, вовсе не считает ее умалишенной, а, наоборот, смог оценить ее душевные качества и умение жить надеждой. Чувствуется, что он считает Уми в чем-то неординарной личностью и выделяет ее из окружения обычных людей, для которых нормой жизни стало терять надежду при первых неблагоприятных признаках.
Автор сразу же оценил особенную энергетику Уми, ее красоту, которая заключалась отнюдь не во внешней прелести. Возрастные изменения затронули лицо: испещренное морщинами, оно потемнело от солнца и ветра, а волосы были полностью седыми. Однако ее глаза были молодыми и живыми, ясными оттого, что в них «горел сосредоточенный огонь ожидания», лицо, еще более сморщившееся от улыбки, было необыкновенно одухотворенным и по-своему привлекательным. Уми не ожесточилась от своей беды: взгляд ее был ласковым, обволакивающим. Женщина все еще была полна жизненной силы, которую ей давала ее неугасающая надежда. Об этом свидетельствуют предложения 17-19.
В предложениях 20-22 автор описывает песню женщины, которой она посвящала большую часть времени. Это была особенная песня, выражающая уверенность и тоску, ноты терпения и усталости, радостное предвкушение встречи и надежду. Она гармонично сливалась со звуками природы и устремлялась в небеса. Уми, таким образом, давала выход эмоциям, наполнялась жизненной силой и коротала дни ожидания. Пение наполняло женщину внутренним спокойствием и радостью, тихой лаской и терпением. Она, похоже, понимала, что ожидание может затянуться и потому внутренне подготовилась к такому положению дел. Не было в движениях Уми суетливости, нервозности, опустошающего душу сомнения. Она словно пребывала в своем мире, отрешенном от привычной суеты, раздражительности, шума. Уми не уставала петь: ее пение обрывалось и снова продолжалось, и, пока она пела, в ней поддерживался неугасающий огонек надежды. Она чувствовала себя так, что родные уехали недавно и скоро вот-вот приедут, предвкушала эту радостную встречу и не скрывала в этом уверенности. «Скоро увижу лодку. И ты увидишь!» – твердо, непоколебимо заявила она собеседнику, точно была уверена, что и для него увидеть ее родных будет великим счастьем (предложения 28—30).
Таким образом, автор показывает, насколько он поражен силой духа и способностью надеяться на лучшее старухи Уми, ее умением настроить себя на нужную волну и отречься от тревог и печали. Рассказчик искренне восхищен мудростью этой женщины, потерявшей все, но сохранившей в сложившейся ситуации самое главное – надежду на лучшее. Предвкушение радости не дает человеку пропасть, оно, как путеводитель, выводит его на торную тропу гармонии и счастья существования в этом мире. Пока человек живет, в нем должна присутствовать надежда, вопреки самым неблагоприятным обстоятельствам.