13.2. «И чуть бы еще, но партизан опустил ружье» (по тексту М.М. Пришвина)
В приведенном отрывке автор показывает, как у партизана что-то кольнуло в душе, и он не смог убить животное. Мужчина поначалу был разгневан поступком зайца и, вспылив, было схватился за ружье, однако, в глубине души он был очень человечным и сострадательным человеком. Он понимал, что, по сути, заяц ни в чем не виноват, ведь он испортил сапоги не со зла, а потому что сработал инстинкт грызуна. На войне и без того много зла и смерти, поэтому убивать живое существо даже не с той целью, чтобы его съесть, а просто так, от ненависти, партизан не захотел.
В предложениях 38-48 автор показывает, как начальник отряда поначалу сильно вспылил, когда узнал о том, что заяц съел сапоги, ведь в условиях военного времени, достать другую обувь было весьма затруднительно. В любой момент в дом могли нагрянуть немцы, в случае чего нужно было действовать молниеносно, а в порванных сапогах это не представлялось возможным. Первый порыв – убить зайца не мог быть осуществлен тотчас: сначала начальнику пришлось привести себя в порядок и зарядить ружье. Пока он эти занимался, его гнев, видимо, немного остыл, а в голову понемногу приходили другие, более разумные мысли. Однако, решившись на расправу, герой все еще целился в зайца, а выстрелить в него он так и не смог (предложения 48-49).
В предложениях 50-51 говорится о том, что у партизана вдруг дрогнула рука – сработала жалость, чего никогда не случалось с ним на обычной охоте. Мужчина, командующий отрядом в условиях жестокого военного времени, казалось бы, не имел пара на малодушие и слабость. Однако это было не малодушие, а человечность, ведь это бы было убийство от гнева, внезапно вспыхнувшей ненависти, а не ловля добычи для жаркого. Военный понял, что не может убивать живое существо просто так, под воздействием собственных эмоций. Заяц, по сути, не желал ему зла и был намного его слабее, он не обладал человеческим разумом и не понимал того, какую беду он наделал. Животное сделало это, потому что было ведомо инстинктом грызуна, оно поступало так, как диктовала ему его природа. Оно смотрело на разъяренного владельца сапог невинными, круглыми глазами, потому что действительно не понимало, что происходит на самом деле. Филат Антонович почувствовал что-то, что заставило его опустить ружье, он понял, что война – не время проявлять лишнюю жестокость. «Сегодня убиваешь ты, а завтра – тебя», – мелькнула мысль в голове мужчины, в глазах которого померкла прелесть охоты, которой он когда-то увлекался. Убивать врага на войне, для того, чтобы отстоять свою Родину от оккупантов – дело святое и нужное, а убивать по собственной прихоти, потому что разозлился – глупо, недостойно, грешно.
Таким образом, подводя итоги всему вышесказанному, можно сделать вывод о том, что партизан не мог убивать живое существо просто так, от гнева, потому что обладал даром человечности. В условиях военного времени в мужчине еще более пробудилось сострадательное, милосердное чувство ко всему живому, даже обычная охота для него получила иной, зловещий смысл.